Я тут внезапно вспомнил, что когда-то очень любил группу Morphine. Потом они меня стали слегка раздражать, и я перестал их слушать. А тут вдруг вытащил, сдул пыль, переслушал. То есть, не то, чтобы они стали меня раздражать идеологически, я просто от них немного устал. Так-то, на уровне идеи и впечатления, они мне всегда были очень симпатичны, особенно сам Сэндмен. Во-первых, он был таксистом и пролетарием с университетским дипломом, а это, по-моему, лучшее применение для университетского диплома, во-вторых, он был стар для всего этого дерьма: он организовал Morphine в 36, все остальные кругом него были моложе лет на десять, и он, судя по всему, комплексовал на сей счет – то есть, он был такой старпер в тридцать шесть лет, что, по-моему, жутко смешно. Ну и в-третьих – он умер, так сказать, постмодернистски-рок-н-рольной смертью – в 46, прямо на сцене, при этом будучи совершенно здоров (он, если я правильно помню, за пару дней до того прошел диспансеризацию). В общем, если кому не лень – то можно прочитать биографию в Википедии.
Музыка Morphine, будучи, с одной стороны, сентиментальной, а с другой, имеющая все бесспорные признаки «взрослости», провоцирует нашего брата журналиста на экзерсисы в жанре «записок пожилых юношей», отточенном до блеска публицистами Холмогоровым и Ольшанским, но и среди так называемых «музыкальных журналистов» наших пользующемся изрядной популярностью, – чтобы не быть голословным, привожу отрывок из биографии, напечатанной в «Афише», которая висит на раздаче в ру-трекере: «Марк Сэндмен перебирал басовые струны, будто пальцы случайной знакомой. Билли Конвей стучал по пластику, будто нетерпеливо барабанил пальцами по стойке в процессе многозначительного разговора. Дана Коллей дул в саксофон, будто сочиняя саундтрек для полуночной эротики на общедоступном канале». (Попытавшись узнать, кто автор сей жеманной хуйни, я обнаружил, что написавший эти фразы мальчик в каком-то публичном сетевом разговоре назвал меня «самодовольным напыщенным индюком», так что, пользуясь случаем, передаю ему привет и заодно сообщаю, что фамилия саксофониста – Колли). Наблюдение, впрочем, которое этот парень там делает – что бас и саксофон «близки по частотному диапазону» – оно невероятной мощи, что называется – а Колтрейн-то с Мингусом не знали, – но оно очень характерно. Парень понял, что в музыке Morphine «чего-то нет», и объяснил себе это отсутствие в меру собственных сил.
Официально-оригинальных студийных пластинок у них пять, потом Сэндмен умер, и оставшиеся традиционно что-то еще подсобрали и записали трибьюты. Третий альбом считается лучшим, но это ерунда: он просто наиболее цельный изо всех. Лучший у них самый первый, потом это все по склону выпуклой параболы спускается вниз – второй и третий еще почти вровень, а потом идет обрыв: посредственный, в том смысле что «совсем обыкновенный» Like Swimming и уже совсем не показательный, так как собран был посмертно, The Night – тоже, в общем, так себе, но с парой безусловных шедевров, так что не совсем парабола, да.
Так вот, в чем смысл этой истории? Там, если послушать пластинки подряд, то станет очевидно, на чем они подломились, и это, собственно, то, с чего я начал нынешние свои размышления – мысль нехитрая, но ее отчего-то часто игнорируют.
Двадцатый век отчетливо показал, что музыка – это в первую очередь результат самоограничения в процессе творчества. Очень долго, пока инструменты, менеджмент и, собственно, аудитория линейно увеличивались в объеме и силе, это было совсем не очевидно, но уже над Вагнером и Брукнером довольно сильно посмеивались, а когда Малер загнал больше тысячи человек на исполнение симфонии – экстенсивная логика развития рухнула. То есть, оказалось, что вообразить, как оркестр подобающих размеров оглушает собой целый мир – можно, это не тот факт, который представляется полностью фантастическим; поэтому в какой-то момент объем теряет смысл – не марсианам же, в конце концов, сигналы посылать. В академической музыке из этого дофига чего вытекло, и то, что вытекло, средний человек сейчас слушать совсем не хочет, полагая, что композиторы все спятили и нарочно придумывают сумбур вместо музыки: нет, это неправда, просто тональная музыка уперлась в некий предел объема, за которым развитие полностью прекращается и начинается одна только Вавилонская башня с предсказуемым результатом.
Прелесть, однако, в том, что и поп-музыка, в конспективном виде повторив большую историю, пришла к тому же осознанию – панк как реакция на мегаломанские проекты глэма и арт-рока, все понятно. Тем не менее, у панк-рока есть очевидное ограничение – это классический формат гитара-бас-ударные, то есть, на развитие он совсем не похож, скорее, это реституция. Тут как раз на рынок выкинули относительно доступные обалдуям сэмплеры, синтезаторы и секвенсоры, а потому вся уважающая себя пролетарская интеллигенция кинулась делать «электронную музыку» и, как когда-то говорила бессмертная Капа Деловая, «давать заряд толчка» - это, в общем, эксплицитно было заявлено как выход и даже отчасти им стало – по крайней мере, для людей, серьезно занятых электронной музыкой, очевидно, что главным в их работе является не накопление материала и даже не его развитие, а отбор, то есть самоограничение (это, кстати, именно то, чего не понимают у нас, так как в наших электронных проектах (за редкими исключениями) есть все, кроме отбора, на них прямо слышно, как люди себе говорят «Пока этот компьютер не сдохнет - я буду его кормить»; и компьютер так к этому отношению привыкает, что в итоге сам начинает петь женским голосом «Дай мне транс, дай мне транс»). Однако электронная сцена это уже не совсем рок-н-ролл, а то, что там все еще рок-н-ролл - это в лучшем случае Депеш Мод, а в худшем, прошу прощения, группа Эйр, а с рок-н-роллом все равно надо что-то делать, чтобы не все в нем было группой Лимпц Бицкит, а то ведь и жить незачем.
Так вот, этот самый Сэндмен. Иногда, если ты не понимаешь, как себя ограничить, так сказать, идейно – имеет смысл сделать это чисто механически, то есть, что называется, привязать к телу правую руку (это именно то, что пытался объяснить товарищам, на удивление косноязычно, Довлатов, когда решил, что у него слова не должны начинаться на одну букву; ему это, впрочем, не помогло). В таком случае изъятие двух инструментов, составляющих основу ритм-секции, то есть, в сущности, единственно необходимых – а именно гитары и клавишных – идеальное решение. В рок-н-ролле полно историй о такого сорта makeshift-решениях, самой известной из которых, вероятно, является рассказ о том, как Дэйв Дэвис для записи песни «You really got me» разрезал бритвой динамик спикера, с которого снимался звук гитары, и получил эффект, который теперь называется словом «фузз». Или, точнее будет сказать, что весь сам по себе рок-н-ролл это одно makeshift-решение, история о том, как из жанров и стилей, несравненное более в техническом плане изощренных, была сделана примитивная, играемая гопниками на лопатах симфония, так сказать, молодости и здравого смысла; а потом туда набились ливерпульские четверки, Ричи Блекмор и группа, прощу прощения, «Йес», и все это опять обрело обрюзгший вид мюзик-холльных представлений в гей-клубах для пожилых капиталистов и прочего эндиуорхолла.
Так вот, этот самый Сэндмен. Я положительно уверен, что гитару он заменил на бас только с целью самоограничения, а не затем, чтобы звучать «сексуально» и исторгать какой-то концепт. Потому что в предыдущем коллективе, где он играл, в отличной банде Treat Her Right, все было уже то же самое. Она, в общем, совсем не хуже Morphine. Просто там, в силу традиционного набора инструментов, не очень хорошо слышно главное.
А главное, по моим представлениям, в музыке Morphine то, что она отчетливо дает понять: сила рок-н-ролла в лаконизме, рок-н-ролл это очень простая музыка, в ней проще эффекта добиться исключением возможностей, а не их использованием, и все, что в нем было сделано хорошего – сделано с помощью именно исключения. Причем в техническом плане это исключение может делаться очень сложно, как в случае с ритмической стороной Led Zeppelin: но и там нужно понимать, что люди не насаживают один ритмический рисунок на другой, а именно что постоянно исключают из наличной сетки часть ее ячеек.
То есть, идея в том, чтобы взять за основу некую «традиционную аранжировку», а после выбросить из нее часть деталей. Не «отсечь лишнее», нет, это другой прием: выбросить именно «необходимое», то, что диктует традиция. И поглядеть, что останется. И до какого момента оставшееся будет музыкой. Музыку можно представлять как череду звуков, а можно – как череду пауз между звуками (это в основе своей романтическая идея); вот рок-н-ролл – он, в силу своей изначально примитивной структуры - скорее о втором, нежели о первом. Вот это сделала группа Morphine. И до поры у них все шло хорошо, но потом, к четвертой пластинке, они вдруг обнаружили, что у них нету гитары. И поняли, что с этим что-то нужно делать. То, что в этом-то первоначально и был смысл – видимо, уже забылось.
Это там очень хорошо слышно – как люди сражаются с отсутствием гитары. Саксофон там ритмично жамкает, местами звук его идет аккурат через помянутый «фузз» (на самом деле, он и прежде через него шел, но у них хватало понимания ситуации, чтобы это не показывать). Кое-где саксофон жамкает даже кварты и квинты; более того, сам Сэндмен жамкает кварты и квинты на клавишах. Причем это все тоже, на самом деле, звучит клево и здорово – но уже оттого, что парни дико талантливые, а не в силу какой-то «идеи», и поэтому – не вполне понятно, зачем. То есть, Like Swimming – это Текиладжаззз. Только без гитары и не такой скучный. Отсутствие традиционной ритм-секции тут сразу выглядит избыточным: все то же самое можно было делать с меньшими затратами труда, если не выпендриваться. Упущенная идея, заметно отсутствующая идея всегда оборачивается своей противоположностью, и из результата начинает переть нарочитая концептуальность. Если ты поднимаешь штангу – то зачем у тебя привязана правая рука? Ты Геракл или Иван Поддубный, что ли? ты в цирке? Ну и так далее. Полезно это понимать. К пятой пластинке они и поняли, и там уже просто местами тупо вписана гитара. Что, парадоксальным образом, показывает всю степень саморефлексии людей, все их отчетливое представление о смысле наложенных на себя ограничений, все их совершенно рациональное представление о происходящем. Они молодцы, что уж там.
Причем тут надо сразу оговориться, что «как нужно было сделать правильно» - я не знаю, не понимаю и даже не уверен, что правильный выход вообще был – возможно, то, что они исчерпали список возможных ходов так быстро, было неизбежным в их случае. Тем не менее.
Тем не менее, если рок-н-рол еще хочет получить шанс – он должен понять, что в нем еще такого есть, что он может из себя выкинуть. Не добавить, нет – выкинуть. Как выкинул панк-рок, как выкинул гранж, как выкинула группа Morphine. Только так можно надеяться на какую-то новую революцию. В противном случае группа Radiohead так и останется последним светлым моментом человечества.
В общем, переслушал я все у группы Morphine заново и нашел, что это очень хорошо. Такая вот элегия.
