На самом деле, я недодумал мысль про Володю. Она справедливая, но не доведена до конца. А до конца доведённая – она будет просто Караваном историй: да, у Володи было все, но могло бы быть и больше! Кто сказал, что счастье в мерседесах? А вы знаете, что Кристина Онассис была несчастна среди своих миллиардов? А вы знаете, что она был толстая и не могла найти мужчину своей мечты? А вы знаете, каково это – сидя на миллиардах, не мочь найти мужчину своей мечты, а?
В общем, богатые тоже плачут.
Разумеется, чтобы попасть в эту категорию, нужно все-таки занять особенное место в русской душе, но тут уже смотри первую часть рассуждения. То есть, Володя – это такой каторжник в золотых цепях: да, они золотые, но это же цепи! Да, длинные, аж до Франции, но цепи все-таки! Да, легкие, вообще не заметно, сколько весят, но цепи же, я вам говорю! И вообще, вы знаете, что не в деньгах, признании и мерседесах щастье? Ах, не знаете!
Вот такой вот мексиканский сериал.
Идея в том, что люди, выбравшись из-под завалов трудного времени, через какое-то время забывают, что страдание – штука вообще-то сильно относительная. Потому что в благополучной жизни душевное страдание абсолютизируется и становится зачастую единственным содержанием в остальном вполне тихого и спокойного существования. Таким образом, при взгляде из этой жизни невозможность Володина сняться еще в сорока фильмах и записать еще двадцать пластинок выглядит серьёзной проблемой.
Фокус, однако, в том, что на самом деле все это происходило в ситуации, когда у людей были куда более существенные заботы. Одно дело – страдать по нещастной любви и пребывать в депрессии, сидя в стокомнатной вилле, и другое – пытаться это сделать посреди деревни в разгар сенокоса. Могут не понять и больно побить вилами. В ситуации, когда на цепи сидят все – длина цепи приобретает фундаментальное значение. Онтологическое. И все разговоры о том, что ну вот это же тоже цепь, хоть и длиной до Франции, - они как бы теряют всякий смысл. Что называется – расскажите неграм в Африке, что у вас батарейки от айфона садятся быстро. Пожалуйтесь им на трудную жизнь
Но благополучные люди этого уже не понимают.
В общем, богатые тоже плачут.
Разумеется, чтобы попасть в эту категорию, нужно все-таки занять особенное место в русской душе, но тут уже смотри первую часть рассуждения. То есть, Володя – это такой каторжник в золотых цепях: да, они золотые, но это же цепи! Да, длинные, аж до Франции, но цепи все-таки! Да, легкие, вообще не заметно, сколько весят, но цепи же, я вам говорю! И вообще, вы знаете, что не в деньгах, признании и мерседесах щастье? Ах, не знаете!
Вот такой вот мексиканский сериал.
Идея в том, что люди, выбравшись из-под завалов трудного времени, через какое-то время забывают, что страдание – штука вообще-то сильно относительная. Потому что в благополучной жизни душевное страдание абсолютизируется и становится зачастую единственным содержанием в остальном вполне тихого и спокойного существования. Таким образом, при взгляде из этой жизни невозможность Володина сняться еще в сорока фильмах и записать еще двадцать пластинок выглядит серьёзной проблемой.
Фокус, однако, в том, что на самом деле все это происходило в ситуации, когда у людей были куда более существенные заботы. Одно дело – страдать по нещастной любви и пребывать в депрессии, сидя в стокомнатной вилле, и другое – пытаться это сделать посреди деревни в разгар сенокоса. Могут не понять и больно побить вилами. В ситуации, когда на цепи сидят все – длина цепи приобретает фундаментальное значение. Онтологическое. И все разговоры о том, что ну вот это же тоже цепь, хоть и длиной до Франции, - они как бы теряют всякий смысл. Что называется – расскажите неграм в Африке, что у вас батарейки от айфона садятся быстро. Пожалуйтесь им на трудную жизнь
Но благополучные люди этого уже не понимают.